Краем глаза я следила за дедом. Он смотрел на меня не отрываясь. Мы приступили к жаркому. До бутылки портвейна оставалось ещё добрых полчаса, но дедушка совершил поступок, не имеющий прецедентов в Истории домашних ужинов. Он встал из-за стола, не дожидаясь портвейна. Вскочил, вытер бороду салфеткой и сказал:

– Прекрасный ужин, Маргарет, просто прекрасный. Прости меня великодушно.

Вышел через кухню, оставив всех в полном изумлении. Я услышала, как хлопнула кухонная дверь, прогрохотали по ступеням ботинки. В жизни такого ещё не было. Мама не могла понять, что происходит.

– Это твои затеи? – она строго глянула на меня.

– Я тут ни при чём, – и опустила глаза в тарелку.

– Альфред, – спросила она у папы, – дедушка Уолтер хорошо себя чувствует?

– Вроде да, – папа тоже не скрывал своего удивления.

Джим Боуи, пользуясь моментом, играл с горошинами, вместо того чтобы их есть, а потом сказал:

– Мама, пожалуйста, а мне можно выйти из-за…

– Конечно нет. Что за глупости.

– Но дедушка вышел из-за…

– Сейчас же прекрати, Джей Би.

Остаток ужина прошёл в молчании. В наказание меня оставили ещё битый час сидеть за столом. Все ушли, даже Сан-Хуана закончила уборку. Я пропустила светлячковое соревнование. Ну и ладно, не велика радость. Но и в лабораторию пойти нельзя – вот что меня убивало. Я вдруг осознала, что заламываю руки, а я-то считала, что такое бывает только в толстенных сентиментальных романах. Я вскочила на ноги и похромала на кухню прежде, чем затих бой часов. Виола кормила нашу домашнюю кошку Идабель, а Сан-Хуана мыла посуду.

– Эй! – крикнула мне вслед Виола, когда я грохнула кухонной дверью и выскочила наружу. На заднем крыльце, глядя в небо, сидел дедушка, покуривая сигару и поглаживая одну из тех кошек, что жили во дворе. Из кухни доносились знакомые звуки – Сан-Хуана грохотала посудой. Из темноты послышался крик неизвестной ночной птицы. Я замерла – вся моя жизнь висела на волоске.

– Кэлпурния, – позвал дедушка. – Какой чудный вечер. Посидишь со мной?

И я поняла, что теперь всё будет в порядке.

Глава 12

Научные изыскания

В субботу мы с дедушкой отправились в Локхарт. В двуколке. Я объяснила родителям, что мне надо в библиотеку, а дедушка ничего не объяснял, только велел Альберто запрягать. Несмотря на то что он больше не вмешивался в дела плантации, все к нему относились с невероятным почтением. Дедушкиным именем, как золотым ключиком, открывались многие двери, которые в противном случае для меня наверняка были бы закрыты.

Драгоценный образец покоился в картонной коробке у меня на коленях, а дедушка держал вожжи. День был пасмурный, но я на всякий случай прикрывала себя и Растение маминым старым зонтиком от солнца. Растение уютно устроилось в маленьком глиняном горшочке для цветов. Дедушка сделал карандашом дырку в земле и поместил хрупкий зелёный стебелёк в новый дом. Мы полили его свежей колодезной водой. Как же я гордилась, что мне доверили его держать.

Я в ужасе заметила, что чем дольше мы едем, тем хуже выглядит наше Растеньице.

– Дедушка, оно… оно чуть-чуть… устало.

– Немудрено, – он, похоже, не особенно заволновался. – Бывает, мы же его выдернули из родной среды. Добавь немножко воды. Правда чудесный день для поездки?

День был и вправду чудесный. Я слегка успокоилась. Дед насвистывал что-то из Моцарта, потом запел грубоватую песню о пьяном матросе и о том, что с ним приключилось. Чтобы убить время, он разучил со мной слова.

В Локхарте мы подъехали к Фотографическому салону Хофера. Вывеска гласила: «Замечательные фотографии знаменательных событий». Мы вошли внутрь, и дедушка принялся втолковывать мистеру Хоферу, что нам, собственно говоря, нужно.

– Вы хотите, чтобы я сфотографировал растение? – недоумённо повторял мистер Хофер. Надеюсь, он умеет обращаться с камерой – уж больно медленно соображает. Дедушка снова объяснил, что мы хотим. Мистер Хофер недоумённо пожал плечами.

– Всё равно придётся взять с вас обычную плату. Каждый портрет – доллар.

– Идёт, – сразу же согласился дед. Мистер Хофер даже приуныл – небось сразу же пожалел, что не заломил особую цену за фотографию растений.

– Договорились. Проходите в студию. А ты, девочка, подожди тут.

– Ну нет, – возразил дедушка, – она неотъемлемая часть операции.

И мистер Хофер покорно повёл нас в помещение за плотными занавесями.

В задней комнате стояло несколько кресел и плетёная этажерка. Какие они все знакомые, мне даже жутко стало, но тут я сообразила, где уже видела все эти кресла – на многочисленных семейных фотографиях во множестве домов. Все же ходят к одному и тому же фотографу. Мистер Хофер порылся в ящике, и оттуда на свет появился гладкий белый бумажный лист. Потом он открыл другой ящик, нашёл там фотоальбом и вытащил из него лист шероховатой чёрной бумаги.

– Так? – спросил он дедушку. – Один снимок на белом фоне, другой на чёрном?

– Отлично.

– Хорошо, – мистер Хофер никак не мог осмыслить происходящее. – Это ваши деньги.

– Да, сэр, и скоро будут ваши, – весело пошутил дедушка.

Никогда ещё не видела его в таком хорошем настроении. И никакого виски, насколько мне известно. Он подмигнул, и я попыталась подмигнуть в ответ, но у меня никак не получалось подмигивать одним глазом, а мигать обоими очень глупо. Непременно надо научиться.

Мистер Хофер пришпилил белый лист бумаги к стене и поставил Растение на деревянный ящик. Он придвинул камеру и стал что-то подкручивать.

– Поближе, – скомандовал дедушка. – Все детали должны быть видны. Особенно этот листик, вот тот, что сбоку свисает.

– Этот? – удивился мистер Хофер. – Так вы его хотите снять?

– Именно-именно.

– Если я придвину камеру поближе, – нахмурился мистер Хофер, – резкости не будет. Дайте подумать!

Он посмотрел на Растение с одного боку, потом с другого.

– Нужно прибавить света с этой стороны. Тогда деталь будет на самом виду. И вспышка ещё подсветит ваш листочек.

Он подкатил прямо к Растению целую кучу соединённых между собой ламп и зажёг их, все девять разом. Поворачивал их так и сяк, пока не добился желаемого эффекта – свет шёл под нужным углом.

Он приник к объективу.

– Лучше не получится, – поглядел в объектив. – Но я заранее предупреждаю, вам придётся платить, даже если ничего хорошего не выйдет.

– Конечно, сэр, я понимаю.

По-моему, несправедливо, но дедушка на всё согласен.

– Даже если эта… висячая штука не выйдет.

– Договорились, – и дед полез в карман. – Давайте прямо сейчас заплачу.

– Ну нет, нет, я просто хотел предупредить.

Он наполнил лоток магниевым порошком и нырнул под чёрную накидку. Раздался тихий хлопок, и вся комната будто взорвалась ярким белым светом. На пару бесконечных секунд я словно ослепла.

– Не двигайтесь, пока зрение не вернётся, – предупредил фотограф, показываясь из-под накидки. – Одна леди споткнулась и чуть, чёрт её побери, не сломала ногу.

Он вынул пластину из камеры, обернулся и заметил меня.

– Простите, юная леди, мои выражения. Сделайте вид, что вы их не слышали, и, пожалуйста, не говорите вашей досточтимой матушке. Я сейчас вернусь.

Он взял пластинку и исчез в тёмной комнате. Мы слышали, как он там чем-то позвякивает и шуршит. Скоро он показался, держа деревянными щипцами непросохшую фотографию.

– Обычно я их мокрыми не показываю, но мне кажется, вам понравится, как получилось. Только не трогайте.

Мы посмотрели. Вот оно – Растение во всей своей красе, а у основания стебля – этот самый Чрезвычайно Важный Листик.

– Отлично, – улыбнулся дедушка. – Превосходная работа.

Мистер Хофер покраснел от удовольствия и скромно поклонился. Клянусь, будь он один, пустился бы в пляс.